Что писали кинокритики «Афиши» перед премьерой «Властелина Колец: Братство Кольца» 20 лет назад

Алексей Казаков:

«Главное — не перечитывайте Толкиена перед тем, как пойти в кино. Чем более расплывчаты будут воспоминания, тем приятней будет вытащить их наружу. Также пусть не вводит вас в заблуждение главный киносайт imdb.com, признавший «Властелина Колец» лучшим фильмом в истории, — это неправда. И вообще: не ждите, что это кино собьет с ног, перевернет жизнь, поможет обрести потерянное время или, на худой конец, просто заставит расплакаться, — все это маловероятно. Даже если фильм получит в марте все семнадцать имеющихся в наличии «Оскаров» — это ничего не изменит. Глупо, конечно, лаять на слонов, особенно сидя в городе, где фильм выходит спустя два месяца после мировой премьеры. Тем не менее весь этот шум о «фильме, изменившем ход киноистории», об «истинном шедевре» — раздражает. Лучше приготовьтесь к тому, что паузы между головокружительными аттракционами спецэффектов будут заполнены тяжеловесными речами о достоинстве и призвании, несмешными юмористическими диалогами и нестрашными страшными историями. И еще: говорить о том, что случается в финале, — последнее дело. Но финала там практически нет. Значит, и о том, что в финале ничего не случается, можно предупредить заранее».

Алексей Васильев:

«Когда застоявшаяся в пещерном омуте вода двинулась и щупальца выпростались, я задрожал. С детских утренних сеансов «Вождей Атлантиды» (1978) мне известно, что следует за этим: спрут-людоед. Когда пещерный тролль ринулся впереди роя гоблинов, совсем как Вий в «Вие» (1966), я переполошился не на шутку. Даже выбежал в госкиношный туалет. Когда дрогнули бриллиантовые лестницы, заструилась белая парча юбок и осенила взглядом из-под новогодних бровей королева фей (Кейт Бланшетт), я понял, что — черт! — в тысяча сто двадцать первый раз влюбился навсегда. Прекраснейших богов и монстров, за разглядыванием которых хочется провести жизнь, во «Властелине Колец» небывало много. Слишком много. Особенно учитывая хронометраж: 3 часа — столько «Вожди Атлантиды», как и детское внимание, держаться не могут. Некогда продохнуть. Третий монстр/бог уже невидим, как вершина, выступающая на равнине, неразличима среди горного массива. Фильм не в чем упрекнуть, кроме количества богов и монстров: поклоняться им невозможно, как невозможно ценить красоту отдельно избранной фотомодели на трехчасовом показе, где выступают только красивейшие люди Земли».

Михаил Брашинский:

«Властелина Колец» я не читал, «Толкиен» для меня такое же придуманное слово, как и «гоблин», я ничего про это не знаю, не понимаю и не люблю. Поэтому я был идеальным зрителем: злым, недоверчивым и открытым к любым неожиданностям. Экран сразу же задышал мерным и глубоким дыханием волшебной саги. После первой встречи мага и хоббита, остроумно обыгрывающей разницу в размерах, я уже не боялся предстоящей трехчасовой пытки. А когда по небу стали летать огненные драконы, я уже был внутри. В спецэффектах фильма есть что-то элементарное, первобытное. И одновременно что-то очень теплое, человечное. И еще что-то ужасно возбужденное, радостное. Это радость от собственной магии. Джексону удалось крайне редкое: подключиться к чему-то первичному, незасоренному, к ребенку в себе. Это видно по тому, какие у него страхи. Страх бесконечного падения. Страх смерти родных. Ужас от того, что друзья могут превратиться во врагов, а близкие — в монстров. Это страхи из снов, какие снятся лишь в детстве. Если пойдете в кино с детьми, испытаете ни с чем не сравнимое удовольствие: опомнившись, вы не поймете, кто кого держит за руку — вы своего ребенка или ваш ребенок ребенка в вас».