Детектив, Фэнтези, Ужасы, Драма |
16+ |
Мэтт Ривз |
1 октября 2010 |
25 ноября 2010 |
1 час 56 минут |
letmein-movie.com |
Зима, 1983 год, по радио Рейган бубнит про империю зла. Плешивый, но наблюдательный провинциальный полицейский (Котеас) навещает в больнице подозреваемого в серии ритуальных убийств — пожилого дядьку без паспорта и лица (Дженкинс); тот выпрыгивает в окно, оставив записку «Прости, Эбби» с грамматической ошибкой в слове «прости». Двумя неделями раньше 12-летний школьный изгой Оуэн (Смит-МакФи, мальчик из «Дороги») присматривается из окна пятиэтажки к новой соседке — той самой Эбби (Морец, девочка из «Kick-Ass»). Та ходит босиком по снегу, плохо пахнет, иногда у нее странно урчит в животе.
Американская копия гремевшей два года назад шведской сказки про дружбу мальчика с вампиром — как раз тот ремейк, каких вечно требуют, но никогда не получают пуристы. Без сглаженных углов, без попыток отредактировать хорошую вещь, чтоб понравилось и домохозяйкам, и футболистам (в Америке фильм провалился — несмотря на отличную прессу и продолжающийся вампирский бум), сделанный с таким тактом и уважением к оригиналу, что местами не помешало бы и немного хамства. Постановщик Ривз («Монстро»), кажется, разучил наизусть не только фильм Альфредсона, но и весь пласт породивших его историй про шведское детство — от Бергмана с Роем Андерссоном до Мудиссона. Разучил и, что называется, воспроизвел в лучшем виде: с длиннотами, с нежно запотевающим по кромке кадром, с камерой, ходящей за героями будто на цыпочках.
80-е — везде 80-е, одну окраину не отличишь от другой, американские дети Морец и Смит-МакФи так же прекрасны, как дети из шведского фильма. Другое дело, что, аккуратно копируя оригинал, Ривз не может удержаться, чтоб не подкрутить разболтавшийся винтик или не выпрямить кривой шов, — тут сделать чуть пострашней (все-таки хоррор), тут подтянуть драматургию. И эта тонкая настройка из лучших побуждений оказывается фатальной для нежного организма. Шведский «Впусти» смотрел на все глазами ребенка, ужасное и патологичное в нем (а это, на минутку, кино, где тринадцатилетка отрывает руки и головы десятку сверстников) нивелировалось невинностью взгляда — расфокусированного, хаотичного, совершенно адекватного возрасту, когда добро и зло — просто слова и куда важней, есть ли тебе с кем прогуливать школу. Американский вариант проговаривает все то же самое, но для экскурсии в детство сделан в конечном счете слишком крепко и ловко — как будто лицо с мутного поляроида пересняли на цифру при студийном свете. Оригинал мог позволить себе сколько угодно оторванных голов, поскольку в самые дикие моменты сохранял эту инфантильную поляроидную мечтательность. Здесь же взрослые лезут с камерой к измазанным кровью детям — ситуация довольно порнографическая.