В Петербурге времен раннеельцинского нэпа голодный архитектор (Яценко) отряжен товарищами получить аванс с хозяйки новорусской квартиры Натэллы Антоновны (Литвинова). Оказавшись в ее флегматичных объятиях, архитектор понимает, что та никакая не хозяйка — ни квартире, ни себе самой — и платить ей нечем, разве что взаимностью. Едва живая мелодрама Алексея Балабанова, снятая по чужому, написанному лет 15 назад сценарию.
Мелодрама |
14+ |
Алексей Балабанов |
8 июня 2006 |
15 июня 2006 |
1 час 44 минуты |
В Петербурге времен (вроде бы) ранне-ельцинского нэпа три голодных архитектора (Яценко, Дюжев и Оболдина-Стрелкова) хотят заработать долларов на перепланировке большой новорусской квартиры, где в интересном одиночестве проживает некая интригующая Натэлла Антоновна (Литвинова). Самый симпатичный и вежливый из троицы (собственно Яценко), будучи отряжен товарищами получить с хозяйки аванс, довольно скоро оказывается в ее флегматичных объятиях и еще скорее понимает, что та никакая не хозяйка — ни квартире, ни себе самой — и платить ей совершенно нечем, разве что взаимностью.
Практически невыносимое щемящее чувство, будто тебе под ребро воткнули длиннющую сосновую щепку, не отпускающее на протяжении всего фильма, в самую распоследнюю очередь имеет отношение к душераздирающей судьбе содержанки Натэллы, ее несчастной любви к архитектору Мише и печальной коллизии с Натэллиным спонсором (Михалков), оказавшимся (лет 10-15 назад, когда сочинялся сценарий, это выглядело неожиданным драматургическим ходом) довольно нравственным человеком. Кто не числит Балабанова любимым режиссером, вообще, наверное, будет долго недоумевать: какая Натэлла, какие фуршеты, какие голодающие архитекторы. Как в «Жмурках», где по-настоящему смешно становилось, только если держать в голове всю картину русской поп-культуры за последние три пятилетки, так, в общем, и тут. Настоящая мелодрама — это сам Балабанов, по-гоголевски захлопнувшийся в своих иллюзорных 80-90-х, как в платяном шкафу, не слушая долетающих извне уговоров: «Алексей Октябринович, голуба, полно вам ребячиться, выходите…» Обладатель едва ли не единственного сильного и внятного голоса в русском кино, русский Пекинпа, фигура еще недавно по-хорошему устрашающая, он теперь редуцировался в какого-то запечного сверчка: если не иметь в голове на него одного специально настроенной аппаратуры, ни за что не поймешь, что он там шепчет в своем углу. Есть что-то очень грустное и вместе с тем символичное и в его теперешней смычке с Михалковым: грозные в прошлом идеологические противники теперь комически вальсируют в обнимку — все позабыто, о чем им спорить, кто вообще сейчас о чем-то спорит всерьез? Как всякая уходящая натура, Балабанов, конечно, по-своему прекрасен и в таком скукоженном виде — даже в его странной тяге к совершенно неликвидным чужим сценариям видится какая-то высшая добродетель. К тому же по-прежнему нельзя исключить и возможности, что через пару лет он спокойно выйдет из шкафа и снимет свою «Голову Альфредо Гарсиа». Пекинпа в какой-то период тоже делал довольно скверные мелодрамы.