Ex Vaginae: топ женских страхов в библейском хорроре Алекса Гарленда «Род мужской»

Адам родил Каина, Каин родил Еноха, Енох родил Ирада, Ирад родил Мехиаэля, Мехиаэль родил Мафусаила, Мафусаил родил Ламеха — на этом закончился окаянный род, но не род мужской и, если говорить шире, человеческий. Если при чтении Библии вас всегда занимал вопрос «Как мужчина может родить?», то Алекс Гарленд в своем новом фильме дает на него прямой и не самый приятный ответ. Однако несмотря на то что картина называется «Род мужской» (в оригинале просто «Men»), она не о мужчинах, а о женщине — недавно овдовевшей Харпер Марлоу (Джесси Бакли), которая после самоубийства супруга (Паапа Эссейду), снимает у услужливого мужчины Джеффри (Рори Киннер) загородный дом, настоящую старинную усадьбу в английской глуши, где хочет прийти в себя. Благо вокруг лес и тишина, только ветер колышет ветви деревьев, на которых растут яблоки — библейский запретный плод, который сладок и приятен. И кажется, что ничто не способно нарушить эту эдемскую идиллию, однако сначала у Харпер во время разговора с подругой (Гейл Рэнкин) начинает барахлить видеосвязь на смартфоне, затем в чаще она натыкается на тоннель с гулким эхо, а после — на лесного эксгибициониста (тоже Рори Киннер), который начинает методично преследовать женщину, чем запускает цепь событий, от которых волосы встанут дыбом (особенно во впечатляющем финале). 

Спустя пять лет, после «мамы!» Даррена Аронофски, на экраны выходит еще один религиозный хоррор, повествование которого строится на емких аллегориях, а действие разворачивается буквально в Эдемском саду. В этом райском уголке у Гарленда даже найдется древо познания — только вот, чтобы прозреть, Харпер не надо будет упасть на него, как главной героине «Мести» Корали Фаржа. Достаточно будет по старинке сорвать яблоко — и тогда истина во всей страшной красе откроется перед женщиной (или же она просто сойдет с ума). Стоит предупредить, что на протяжении всего фильма нас будут водить за нос. Ужасные события, произошедшие с Харпер, — это явление потусторонней, мистической силы или свидетельство помутнения рассудка у женщины? Гарленд предлагает разную трактовку событий, ведь он снимает не хоррор, а постхоррор — фильм ужасов для умных, поэтому предлагает не только пощекотать себе нервишки, но и напрячь интеллект.

К слову, как и все современные постхорроры или, как их еще называют, возвышенные хорроры, «Род мужской» — слоубернер, фильм, который медленно разгорается (только в отличие от «Солнцестояния» Ари Астера, здесь все обойдется без реального огня). В картине поначалу ничего не происходит, много времени занимают лесные прогулки и сюрреалистические пасторальные сцены — в этом смысле «Род мужской» такой же поэтический, как «Зеркало» Тарковского, и такой же мучительно неспешный, как его же «Жертвоприношение». Режиссер дает возможность своей героине исследовать потерянный рай. Однако, как мы помним из «Антихриста» Ларса фон Триера, лес — это не только Эдемский сад, но и церковь сатаны. Именно в лесу с героиней начнут происходит первые странные события. В тоннеле (как потом станет ясно, метафоре вагины) Харпер увидит бегущего ей навстречу человека, от которого бросится наутек. А встреча с лесным эксгибиционистом усугубит ее психологическую травму, связанную с самоубийством мужа; разбередит болезненные, неутихающие воспоминания.

Вся сюжетная линия с супругом, кстати, происходит в ослепительно красивых флешбэках в лондонских апартаментах. Джеймс, супруг Харпер, просит простить его. Однако его мольбы больше похожи на эмоциональный шантаж (он грозится покончить с собой, если она уйдет), а затем перерастают в абьюз. Неслучайно упавший на колья дворовой решетки Джеймс становится похож на распятого Иисуса Христа — он оставляет Харпер с христианским чувством вины, на которое возмутительно давит встреченный женщиной в часовне викарий. В этой сцене Гарленд, с одной стороны, демонстрирует, что христианское чувство вины — это религиозная манипуляция (Джеймс жертва не любви, а самолюбия, Харпер ни в чем не виновата), с другой — что у священника лицо Рори Киннера.

Лицо Рори Киннера также оказывается у полицейского, бармена, клиентов в баре и даже у подростка. Таким элегантным образом режиссер показывает, что все мужчины для Харпер теперь на одно лицо. Что они слились в одного человека. А сам фильм к этому моменту превращается в топ женских страхов, принявших аллегорическую форму. Страх перед сталкингом (преследованием), страх перед детьми, страх перед изнасилованием, страх перед тем, что тебе никто не поверит. Каждый из мужчин является олицетворением какого-то конкретного страха. А собирательным образом становится лесной человек — инфернальный Адам. Исполняющий все эти роли Рори Киннер похож на своего персонажа из сериала «Страшные сказки» — чудовище Франкенштейна. Как и готический монстр, он оказывается сшит из разных частей тел рода мужского — и, надо сказать, что от финального шоустоппера с его участием реально отвисает челюсть. Пока это самая невероятная, да чего уж там, ошеломительная сцена киносезона.

Все это, однако, не означает, что «Род мужской» — шедевр. Объективно говоря, фильм Гарленда — не бог весть какое философское высказывание (а идея отмотать историю гендерных войн к первому грехопадению выглядит как амбициозной, так и напыщенной). Режиссер злоупотребляет распятиями, его социальный гротеск чаще принимает не зловещую, а комичную форму (вполне возможно, преднамеренную: как и уже упомянутое «Солнцестояние», «Род мужской» тоже можно назвать «черной комедией»), а процесс эмансипации героини Бакли — ее желание быть сильной и независимой — подан слишком в лоб. Однако как зрелищный аттракцион картина работает безотказно. Это эффектный, волнующий и впечатляющий хоррор, который долго не идет из головы. «Из машины» родил «Аннигиляцию», «Аннигиляция» родила «Разрабов», «Разрабы» родили «Род мужской» — страшно представить, каким будет следующий фильм Алекса Гарленда.